Тьма. Бесконечная, беспроглядная, вечная тьма. Иногда так хотелось просто закрыть глаза и позволить ей принять себя в свои мягкие, но холодные объятия. Она дразнила, манила, обещала спасение от боли и страданий. Прекрасная и лживая.
Ни гроша не стоит тот, кто готов отступить от самого себя, позволить извратить собственную сущность ради иллюзии спасения.
От нее не укрыться. Как бы ты не старался, но ее тонкие щупальца медленно опутывают твое сердце и разум, сколько лет ты еще сможешь противиться ей? Сколько будешь терпеть невыносимую боль, и ждать неизвестно чего? Никто не спасет тебя, маленький жнец. Есть лишь ты и она. Никакой надежды.
Каждый день, если его можно назвать таковым, приходят Они. Их появление можно назвать рассветом. Крошечную камеру озаряет блеклый свет, что бьет по, практически незрячим, глазам словно нож. Они приносят с собой боль. Терзают плоть и разум, пытаются найти болевые точки и посильнее надавить на них. За тем, наигравшись вдоволь, Они уходят, унося с собой единственную крупицу света в этом мерзком месте. Оставляют один на один с тьмой, что манит к себе, обещая не забвение, но избавление.
Сохранить трезвость рассудка, не погаснуть как задутая свеча и не сдаться. Казалось бы, все это слишком сложно, особенно за такой долгий срок. Артмаэль держался. Без веры, без надежды, лишенный всего. Единственное, что у него осталось – он сам. Нельзя было просто отдать это.
Очередной закат. Во тьме боль становилась слабее, что невольно наталкивало на мысли, что постепенно тьма берет свое. Постепенно он сам станет крошечной частичкой Ада, перестав быть собой. Сколько не хватайся за осколки собственного «Я», сколько не пытайся оставаться собой, тьма найдет бреши в твоем сердце и заполонит пустоты. Сколько пройдет времени, прежде чем ты назовешься иным именем и ощутишь вечный голод? Совсем как иные, проклятые души.
Пленник вздохнул, медленно опустив голову. Тяжелые кандалы уже не причиняли таких неудобств, как ранее. Боль стала привычным спутником, а потому не занимала собой все внимание жнеца. Ему действительно было больно, но это чувство со временем то ли притупилось, то ли стало совершенно привычным. Странно, как в этот раз ему не решили выколоть, вырвать или выдавить глаза. Для демонов они словно красная тряпка для быка. В прочем, пользы от них не было никакой. Без очков окружающее пространство выглядит как темное, мерзкое пятно. В прочем, жнец умел обходиться и без них, потому он не боялся ослепнуть.
Артмаэль коснулся левой рукой лица, ощупывая не слишком большой порез. В этот раз он действительно обошелся малой кровью. Неужели задор палачей сходит на нет? На это надеяться не приходилось.
Тихо вздохнув, мужчина вправил вывихнутое запястье правой руки. Возможно, не стоило даже пытаться что-то делать. Раны в любом случае затянутся, кости срастутся, вывихнутые конечности встанут на место.
Интересно, закончится ли это когда-то?
Спросил себя жнец, коснувшись рукава простенькой рубахи, которая уже давно успела пропитаться кровью. Да, порой ему доставалась чистая одежда, но демонов, видимо не слишком беспокоило удобство узников. Потому слишком долго проходилось пребывать в нарядах насквозь пропитанных собственной кровью. Хорошо, что не вечно.
Жнец запрокинул голову назад, коснувшись затылком холодной каменной кладки. Можно было пройтись по камере, немного размять мышцы, но пока не было никакого желания. Много ли удовольствия в прогулке по крошечной комнатушке без окон, будучи скованным как дикий зверь? Артмаэль чувствовал себя животным в зоопарке, только вместо зевак были палачи.
Уединение было единственной приятной частью заключения. Жнец никогда не страдал от недостатка общения, а хоть какой-то покой позволял восстановиться не только физически, но и морально. И все же, неплохо было бы обзавестись собеседником, хотя бы воображаемым.

Как долго он будет жнецом? Кто знает. Ясно лишь одно - аура Артмаэля уже давно была чернее ночи, словно он и не жнец вовсе. Серый цвет слишком легко замарать. Любое создание, как губка, впитает в себя адскую скверну, если его окунуть в ее самое сердце. Аура аурой, но жнец все еще оставался жнецом. Об этом говорил цвет его глаз, отсутствие каких-либо внешних признаков и ощущение рядом с ним оставалось все тем же, что подле других жнецов. Единственным внешним изменением был цвет волос, из некогда золотистых они стали серебряными. Окрасились они от долгих пыток или же из-за воздействия ядов - кто знает.
Появление неожиданного визитера немного удивило жнеца. Время "посещений", казалось бы истекло. Кто-то решил внести небольшие коррективы и поиздеваться над жнецом сверх нормы? В прочем, пытки стали рутиной. Так какой смысл истязать того, кто привык к боли? Но упорству палачей остается лишь позавидовать. Не каждый станет заниматься столь неблагодарным делом с подобной регулярностью.
Что же увидел жнец? Расплывающееся черно-алое пятно, украшенное парой красных огоньков. Глаза или просто блик? А может лишь иллюзия сотворенная рассудком?
Сначала голос незнакомой особы звучал мягко, приятно, как шелест трав от легкого прикосновения весеннего ветерка. Простой, сначала человеческий голос, пробудил воспоминания о мире людей. Жнец вспомнил, как давно он не видел небесную лазурь, не ощущал тепло солнечных лучей, не чувствовал ласковое прикосновение ветра. О, Смерть. Он даже в обычной грязи давно не пачкался. Лишь каменные стены, холодная сталь и раскаленное железо. Вот и весь спектр ощущений, что доводилось испытать. В прочем, лишившись всего, ценишь то, что есть. Даже скольжение тонкими пальцами по холодной каменной глади, крошечные шероховатости, сколы и трещинки. Даже это было приятно и дарило какое-никакое ощущение реальности. Боль таяла перед этой крошечной иллюзией реального мира.
К сожалению, слух жнеца стал слишком хорош, чтобы уловить потусторонний гомон в мягком, приятном голосе, что определенно некогда принадлежал молодой девушке. Даже жаль, что это продлилось так не долго. Все равно, что сорвать маковый цветок. Несколько мгновений любования его красотой и вот, алые лепестки вянут и соскальзывают вниз. Остается лишь запечатлеть в памяти тот крошечный миг радости, забывая о том, что за ним стоит смерть прекрасного цветка.
- Мне всегда казалось, что демоны ценят души лишь в качестве обеда. - Ответил жнец, не часто ему доводилось беседовать с кем-то, за последние почти полвека. Он слегка наклонил голову на бок, глядя на своего таинственного собеседника, вернее - сквозь него. Сложно сконцентрировать взгляд, если ты почти ничего не видишь. - Одиночества боятся лишь те, кому есть что терять, кроме себя. - Жнец усмехнулся. У него в самом деле не осталось ничего ценного. Более того, есть ведь создания, которые буквально жить не могут без общения, что отдают всего себя обществу и окружению, не оставляя ничего для самого себя.
- Как ты здесь оказался?
Весьма интересный вопрос, который ему еще никто не задавал. Неужели его таинственному собеседнику действительно интересно или же это просто повод отыскать очередную болевую точку дабы как следует надавить на нее? В прочем, уже давили и не раз. Неумело или слишком мастерски создавая иллюзии тех, кто когда-то был ему дорог. Ключевое слово "был", Ад прекрасно справляется с выжиганием любых чувств. Даже тех, которые раньше казались вечными.
- Это долгая история. - Лишь отозвался Артмаэль, прикрыв глаза. Не было смысла смотреть на пятно представшее перед ним. Это ничего не изменит, лишь утомит и без того многострадальные глаза.
- Но если у вас есть время, могу рассказать ее. Все же, я никогда не был скуп на повествования о собственных поражениях. - Иначе произошедшее просто нельзя было назвать. Поражение. Полное и некогда болезненное.
- Не сочтите меня старомодным, но прежде чем открыть эту крошечную тайну, я хотел бы узнать с кем разговариваю. - Совершенно спокойно произнес Артмаэль, чувствуя как по его щеке скользнула капля горячей крови. Могло показаться странным, что что-то столь ничтожное все еще не зажило, но регенерация жнеца была занята более серьезными ранами. Ни к чему тратить драгоценные силы на пустяки.
Стоит ли говорить о том, что разговаривал жнец с шотландским акцентом? Это несколько выдавало его "происхождение". Делал он это специально или нет - сложно предугадать, может в нем осталось еще довольно много человечности?

- Миаёнъ – Повторил жнец, словно пробуя чужое имя на вкус. Возможно, не стоило пытаться его запомнить, ведь демон сам признался, что имя не настоящее.  И все равно, оно останется высеченным в памяти жнеца, как древние руны на камне. Новая, хоть какая-то информация, словно глоток свежего воздуха проскользнувший в сырой подвал.
- Меня зовут Артмаэль Фаррелл. – Спокойно представился жнец. Ему не было нужды скрывать свое имя, ведь при желании его все равно можно было узнать. Артмаэль предпочел не говорить «рад знакомству», дабы упустить хоть часть нелепых формальностей выдуманных людьми.
Человеческие имена, манеры, одежда, облик, эмоции. Жнецы слишком похожи на смертных, от того что некогда сами были людьми? Интересно, какими были первые из детей Смерти? Как они выглядели? Увы, подобные вопросы останутся нераскрытыми.
- Когда-то, я был начальником отдела зачистки и ликвидации чрезвычайных ситуаций, Организации Несущие Смерть в Глазго. – Начал жнец, прикрыв глаза. Словно ему было так проще вспомнить былые деньки, когда он еще мог гулять на свободе, наслаждаться утренним кофе, писать надоевшие отчеты и жить. Жить словно на пороховой бочке. Беспокойная, активная и опасная жизнь. Она нравилась Артмаэлю, ведь тогда он чувствовал себя живым, настоящим.
- Тогда, мой отдел по праву считался одним из лучших. На пост начальника я заступил довольно рано, хотя теперь все достижения кажутся невероятно ничтожными. – Жнец усмехнулся, вспоминая что-то вроде военных сборов, проводимых между отделами ликвидаторов. Бессилие и злобу англичан, которые привыкли побеждать. Тот миг, когда из рук тех, кто привык быть первым, вырвали победу и столкнули с пьедестала, был незабываемым и сладким. Разве не прекрасно состязаться с равным или превосходящим противником и сразить его? Пинание слепых щенков не принесет удовольствия, после такого начинаешь воспринимать победу как данность, пока кто-то не откроет глаза.
- Моя карьера продлилась сравнительно недолго. На горизонте появились грозовые тучи. Тогда, я чуял беду, но не знал, откуда она придет. Мой официальный наставник вызвал меня на разговор. Я помню этот день, как будто это было вчера. Опушка леса. Закат. Он предложил мне то, на что я не мог пойти. Предательство. Вот так легко, жнец, который научил меня многому, отказался от всего и сломал свои очки. В поисках силы, он предпочел сменить сторону и отдаться на милость Ада. Для меня это было неприемлемо. – Артмаэль вздохнул. – Тогда я не попытался его остановить или отговорить. Во первых, слишком хорошо знал его характер. Во вторых, наши силы были явно не равны. Он ушел, оставляя меня наедине с тягостными мыслями и осознанием того, что грянет буря. «Тебе есть, что терять». Таковы были его последние слова.
Тихо звякнули тяжелые цепи, когда жнец коснулся рукой некогда золотистых волос, которые сейчас были серебристыми как лунный свет, но, к сожалению перепачканными в крови и золе.
- Его удар не заставил себя ждать. Сначала, он изувечил моего лучшего друга. Тогда он был еще жив. Не знаю, как сейчас. Слишком много времени прошло. Тем не менее. Следующими жертвами стали мой заместитель и моя возлюбленная. – Любовь, кто бы подумал, что жнецам она так же свойственна. Артмаэль говорил о высоком чувстве, желании разделить с кем-то свою вечность, а не о банальной похоти. – Мой заместитель, выглядел так, словно его разорвал дикий зверь. От моей возлюбленной… я увидел лишь голову с выколотыми глазами, брошенную мне под ноги. Тогда, впервые за столько лет я дал волю своей ярости. И проиграл. Результат моего поражения вы можете видеть сами. – Артмаэль открыл глаза, но все равно не мог увидеть ничего кроме пятна перед собой. – Сначала, я проигрывал в голове варианты происходящего, что было бы сохрани я самообладание. Потом понял, что вероятность моей победы была около одного процента. Ведь мой враг не просто был сильнее и опытнее, он знал все, на что я способен. Каждый прием, каждую уловку. Я доверял ему, как видно – зря. – Учитель, не смотря на скверный характер и жестокие методы, был близким существом для Артмаэля, практически другом. Более того, они не прекращали тренировок, даже когда жнец взошел на пост начальника. Они оба ошиблись. Учитель считал, что верный ученик последует за ним, ученик же… не ожидал, что наставник сменит сторону. Для обоих это было предательство.
- У меня, пока что, есть лишь один вопрос. Какой сейчас год в мире людей? – Спросил жнец, желая уточнить примерный срок своего пребывания в Аду.

- Не такого уж и высокого. – Спокойно отозвался жнец, глядя на расплывчатый силуэт собеседницы. Он не считал свою должность чем-то заоблачным, если подумать, то никогда к ней не стремился, просто выполнял свою работу. Возможно, не окажись Артмаэль в Аду, то поднялся бы еще выше. Сейчас же, невольно возникала ассоциация с тем, что у него из-под ног выбили табуретку.
Тихий шелест ткани, мягкое прикосновение к одной из прядей, которые жнецу казались седыми полностью, сложно уловить последние остатки золота среди груды серебра. Он не стал убирать от себя руку демона или отодвигаться, в этом не было смысла. Волосы почти полностью изменили свой цвет не из-за пыток, а от воздействия различных ядов, которые старательно испытывали на жнеце. Странно, что одна или несколько прядок еще сохранили былой оттенок, в прочем, это ненадолго.
- Вот оно как. Давно я здесь. – Тихо отозвался Артмаэль, о чем-то задумавшись. Он давно потерял счет времени, дни и ночи, оставшиеся позади, слились в единую череду пыток и боли.
- Что бы ты сделал, если бы вышел отсюда. Стал бы искать своего учителя? Мстить? Жить дальше? Как отреагируют твои, м, коллеги, если ты вдруг заявишься к ним после таких приключений? Не думал, что ты сможешь получить несколько интересных преимуществ, если сдашься?
- Месть, не более чем попытка утешить свое уязвленное самолюбие. Мой бывший учитель, в любом случае будет моим врагом, но иссушать себя жаждой мести я не стану. – Артмаэль считал месть уделом слабых духом, кто пропустив удар кусает в ответ, но не ощущает от этого никакого удовольствия, боль не утихает.  Посему остается оправдываться любыми способами. Нести чушь о чести, достоинстве, справедливости, которых нет. Месть не приносит ничего, кроме саморазрушения, но и прощать врага не стоит. – Если мы встретимся вновь, избегать сражения, я не стану.  
- Я раньше не думал об этом, не строил планов. Скрываться среди людей, слишком скучное занятие. Если же я вернусь в департамент, кто знает, как они отреагируют. Убьют на месте, отправят в тюрьму или же позволят восстановиться. Все зависит от решения руководства. Оно же в свою очередь, скорее всего, назначит массу проверок, в том числе и просмотр пленки. Я вновь «переживу» события минувших дней. На самом деле, слишком мало пленников спаслось из рук демонов. Потому нет четкого алгоритма действий. 
- И нет, я не думал о том, чтобы сдаться. Мне не интересны эфемерные преимущества. Я тот, кто я есть. Сдавшись, лишусь последнего, что от меня осталось. Все равно, что вонзить нож себе в сердце.– Артмаэль усмехнулся. Немного иронично. Умирать, тому, кто служит Смерти, не хотелось. Ни физически, ни духовно. Возникал лишь вопрос, что же удерживает его от шага за грань, от избавления от страданий? Точно не надежда на спасение. Вера? Гордыня? А быть может жажда жизни?
- Скажите, леди. Чем вас заинтересовала моя скромная персона? В Аду множество пленников, у каждого из которых своя история.