Родился Закари в одна тысяча двадцать девятом году в аристократической семье, где вот уже несколько поколений ее представители служили Англии верой и правдой, сражаясь за свою страну. Так и его отец, уважаемый в высшем свете человек, был морским офицером.
Единственный наследник, будущий глава рода и любимый сын, мальчик получил хорошее образование, пусть в силу слабого здоровья — подолгу болел без какой-либо на то причины, обучение происходило на дому. Проявлял склонность к учебе, репетиторы отмечали тягу в истории, астрономии и географии, но полное отсутствие каких-либо способностей к этикету и искусству.
Зак грезил морем, дальними странами и кораблями. Отец, видя такой живой интерес, не имел ничего против, лишь поощрял. Он рассказывал сыну об устройстве кораблей, о службе на флоте, научил читать морские карты и фехтовать, даже однажды заметив за ужином что у сына явный талант к владению саблей.
Никаких иллюзий на счет нового офицера в их роду мужчина не питал, но был рад и горд, когда Закари в возрасте двенадцати лет попросился к нему на корабль. Так он был взят юнгой на «Соломею», где и получил первые навыки морской службы.
За три года, проведенных в плаваниях, его детские мечты о флоте разлетелась вдребезги, но любовь к морю стала лишь сильнее.
Он освоил навигацию, дело канонира и часто обижался на отца, когда тот сводил к шутке его разговоры о службе.
В пятнадцать лет юного Зака взяли мичманом на корабль старого друга семьи, ведущего дозорную службу, и в том же году он был переведен на военный корабль в звании матроса первого класса, в составе команды которого участвовал в Английской гражданской войне.
Служба пошла ему на пользу. Прежде болезненный мальчик вытянулся, возмужал и если и кашлял теперь, то только от пыли, скопившейся на старых картах.
По окончанию войны он вернулся ненадолго в отчий дом, где его ждало поистине неожиданное известие о собственной женитьбе. Родители нашли ему выгодную партию, которая никак не вписывалась в планы парня.
В тех крупицах личной жизни, которые у него были, не найти чего-то приятного, потому даже симпатичной невесте он был не рад и буквально сбежал, выбрав единственной своей судьбой бескрайнее море.
Родители были в ярости от такого поступка, но не стали использовать свое положение чтобы надавить на сына.
В возрасте двадцати лет блестяще сдает экзамен на чин лейтенанта и получает назначение на судно, идущее в Вест-Индию. На нем он пробыл около семи месяцев, а после перешел на линейный корабль первого ранга «Георгина» на котором служил до самой своей смерти.
Закари участвовал в первой англо-голландской войне в звании командора, где проявил себя храбрым и зачастую безрассудным воином. Он чудом избегал смерти, которая всегда шла по пятам.
Позже двадцати четырехлетний Мор становится капитаном после отставки его предшественника и участвует в нескольких сражениях. В том числе и во второй англо-голландской войне.
Команда уважала капитана. Он же отвечал взаимностью своим людям и любимому кораблю. Королевский флот стал ему семьей, а море — домом. Чего не скажешь о родном, где его знать не желали.
В одна тысяча шестьсот пятьдесят шестом году Заккари умер в возрасте двадцати семи лет. Во время сражения он оттолкнул матроса, тем самым спасая того, но при этом сам попал под пушечное ядро.
Но, видимо, рай был бы для него слишком тихим местом, если его выбрала сама смерть. Закари Мор стал жнецом, или тот кто им был.
Воспоминаний из прошлой жизни у него не так много, но он помнит соленый ветер, скрип такелажа, дыхание волны, которая лижет гальку на берегу. Парень часто видит, глубоко задумавшись, неясные лица и слышит полустершиеся голоса, очень жалея что не помнит имена этих людей и кто они, да что там, ведь он даже своего имени не помнит.
Годы в академии парень вспоминает без особого энтузиазма. Тренировки, уроки, тренировки. Разнообразие вносили только окружающие.
Всегда честный и открытый, он шутил и улыбался, окружил себя множеством людей и прослыл душой компании. Зак без видимого труда располагал к себе как сокурсников, так и некоторых преподавателей. Впрочем, без какой-либо корыстной цели, просто быть в хороших отношениях с людьми ему нравилось, приносило странное удовлетворение.
Не обошлось и без стычек с теми, кому поведение Мора не нравилось. Так в начале второго года он ввязался в драку. Вечно говорящий про него гадости парень решил проучить Зака, а тот ударил в ответил. Обидчик явно недооценил соперника, потому парой синяков дело не обошлось.
От преподавателей после этого случая он получил выговор в стиле «больше так не делай», а недоброжелатели поняли, что терпение у него не бесконечное и кулаками Зак машет на отлично.
Воин и после смерти остался воином, а в мирной жизни от таких часто нет пользы. Вот и все говорило о том, что Мору место в отделе зачистки и ликвидации чрезвычайных ситуаций, а он был и не против.
Назвать его экзамен идеальным нельзя. Если бы не умение взять ситуацию в свои руки, то все закончилось крайне печально. Вместо трех тварей оказалось дюжина и их хозяин, а напарник был горяч на голову и долго не думал, потому того пришлось буквально ловить за шкирку и объяснять что нужно сделать и что ему будет, если хоть на дюйм отклонится от плана Закари.
После экзаменов его направили в Голуэй, где парень проходил стажировку.
Наставником у него был замечательный жнец, не забывающий зачем к нему направили новичка. Вот только больно он был зазнавшийся. Звание одного из лучших сотрудников застилало глаза пеленой, давая обманчивое чувство превосходства над противником. Парню совсем не нравилась неосторожность наставника и желание показать себя, он постоянно одергивал того, напоминая о последствиях ошибок. Но жнец не только не слушал Мора, но и постоянно своими действиями ставил под угрозу жизнь стажера.
Несколько раз Закари успевал вовремя не дать очередному демону вонзить клыки в наставника и это, казалось, даже усугубило дело. Ничем хорошим такое безрассудство старшего, разумеется, не закончилось.
На третий месяц стажировки парень не успел вовремя и мужчину разорвал монстр.
После этого случая его поставили к другому ликвидатору, который продержался чуть дольше — шесть месяцев. Этот наставник его неимоверно раздражал неряшливостью и рассеянностью, а умер от рук демона, решив сделать перекур на задании.
Последний, к счастью, в могилу не торопился. Звали его Джеймсом Кеххом. Молодой, улыбчивый, ответственный, он стал настоящим примером для подражания.
Несмотря на добродушный нрав, во всем что касалось работы Джеймс был настоящим садистом. Он гонял своего подопечного и придирался к каждой мелочи, пусть и не перегибал палку. Первые пару месяцев парень проклинал все на свете, но исправно выполнял свои обязанности, а потом привык. Следует сказать,что свою работу Кехх на него не перекладывал и учил никогда ни за кого ничего не делать.
Он же приучил его к тому что порядок должен быть во всем: начиная от рабочего места и заканчивая собственными мыслями. Этот урок Зак усвоил без проблем, еще в земной жизни привыкший к строгому порядку и дисциплине.
Не нужно говорить, что никаких проблем на заданиях не было. Это внушало парню спокойствие и он не опасался, что завтра на него опять будут осуждающе смотреть, ища кому бы спихнуть внезапно обрушившегося на плечи лишним грузом жнеца.
По окончанию стажировки Мор сменил косу, выбрав по совету наставника моргенштерн, о чем потом не одну тысячу раз пожалел.
Через полгода службы Закари был переведен из Голуэя в Эдинбург.
На новом месте работы жилось не сладко. Не любили шотландцы англичанина, который к тому же стажировался в Ирландии.
Помимо неприязни со стороны коллег, была проблема куда существеннее — начальник отдела зачистки и ликвидации. Такого глупого, самодовольного карьериста Мор в жизни не встречал. Разумеется, ни о каком уважении со стороны новичка речи не шло. На все попытки показать превосходство над ним Закари отвечал холодной улыбкой и едкими комментариями. Такое поведение только усугубляло дело, так что в короткое время взаимная антипатия переросла в войну.
Ответы становились все острее, а методы надавить на Мора подлее. Дошло до натравливания на него особо ненавидящих англичан сотрудников. И он бы написал заявление о переводе, если бы на одном из заданий не встретил того, кто стал самым дорогим созданием для него в этой жизни.
Это был диспетчер по имени Йоанн Гиль. Бледный, как беленая стена, парень с каштаново рыжими волосами, почти синими губами, уставшими зелеными глазами, которые горели каким-то ненормальным огнем.
Они быстро сдружились.
Спокойный и уравновешенный внешне Гиль был на деле настоящим дьяволенком с тысячей идиотских идей и огромной харизмой, не знающий границ личного пространства. Они часто ссорились, мирились, смеялись, могли год не разговаривать, а потом сидеть и что-то живо обсуждать.
И пусть жизнь на новом месте все еще была сущим кошмаром, но ему было за что цепляться, появились цели.
Конец семнадцатого века принес ему самый желанный подарок — взаимность. Йоанн ответил на его давно больше чем дружеские чувства. И все было хорошо до пожара, охватившего Эдинбург.
В огне сгорали не только люди. Без следа пропадали диспетчеры и патрулирующие округу ликвидаторы. За стеной пламени скрывались демоны, решившие вдоволь наиграться, пользуясь царящим хаосом.
Для урегулирования этого инцидента, который полностью вышел из под контроля, были отправлены все силы отдела, но вот только их ждали. Пусть и не стандартная, но достаточно простая ситуация превратилась в бойню.
Не способный мыслить в критических условиях начальник пустил все на самотек своими  глупыми указаниями.
Кто-то, отправленный в самую гущу событий, потерпел поражение от превосходящих сил, а кто-то был совершенно бесполезен, получивший приказ оставаться на месте, где не было и признака присутствия противника. И хуже всего было то, что попали в это месиво не только ликвидаторы, но и простые диспетчеры, которых было решено оставить в поле.
Мору не повезло оказаться с напарником против дюжины адских созданий. Первый жнец был убит практически мгновенно чужой косой смерти, а Закари вступил в схватку, процент проиграть которую был слишком велик. Он успешно отбивался, но потом мир потемнел и жнец потерял сознание. Голову пронзили железным прутом от фонарного столба.
Очнулся он пришпиленный к каменной стене вонзенным в кисти секатором. Он не сразу понял почему находится здесь и что происходит вокруг. Чужую косу Зак сначала тоже не узнал, но когда пришло озарение мир для него рухнул.
Сознание застелила алая пелена и дальнейшие события он помнил смутно. Как от бурлящей злости не чувствуя боли вырвал руки из ловушки. Как его ударили собственной косой, которую парень перехватил голыми руками, ломая пальцы и превращая ладони в красную изодранную тряпку. Как убивал демонов, которых было приказано привести живыми. Все это он почти забыл, мечтая также стереть из памяти и остальные события, оставшиеся в Эдинбурге.
Но, увы, сделать этого у него не получилось. И глухой болью отдаются воспоминания о том как он обнаружил залитый кровью тупик неподалеку, где в алой луже блестел знакомый розарий с чернеющим кляксой святым крестом.
Ситуация, возникшая при Эдинбургском пожаре одна тысяча семисотого года была урегулирована после прибытия на место происшествия подкрепления из других городов, но отдел понес немалые потери. От и без того немногочисленного состава остались единицы, большая часть которых решила перевестись в другие отделы, не желая повторения подобного.
Через неделю после случившегося пропал начальник отдела. Никто из его подчиненных этому не удивился, ведь далеко не один Мор его недолюбливал. Его так и не нашли, а расследование зашло в тупик. В день известия об этом Закари получил подтверждение о переводе в Плимут.
Жизнь возвращалась в привычное русло. Работа занимала все свободное время, а карьера пошла в гору. У Мора не было никаких причин желать места начальника, ему просто нравилось спокойно выполнять свои обязанности, но было приятно что его ценят.
Никаких проблем из-за прошлого не возникало, ведь эдинбургский инцидент остался тайной для других филиалов. Все знавшие о нем хранили молчание, подписав бумаги о неразглашении.
Зак и сам не хотел об этом говорить. Слишком свежи были воспоминания о Йоанне и том ужасе, который он испытал, поняв что того больше нет. Оставаясь все таким же как и прежде внешне, внутри он напоминал сломанную куклу, которая привычно улыбалась всем, но давно не могла танцевать, разбитая и покинутая. Не давали забыть и шрамы, покрывавшие кисти, закрытые темной тканью перчаток. Он даже сменил косу, не желая видеть моргенштерн больше никогда в жизни, выбрав привычную ему саблю. Он даже радовался, когда руководство после всего произошедшего без проблем позволило это сделать.
После пропажи шотландского начальника на него будто пало проклятие. Быть может, потому что это дело было на его совести.
Глава отдела в Плимуте был человеком мудрым и ответственным. Ему парень симпатизировал, находя похожим на своего наставника. Через несколько месяцев после получения должности заместителя его начальник не вернулся с задания и встал вопрос о назначении нового.
Мор был срочно переведен в Холихед, а место занял жнец, несколько раз не получивший должность заместителя, в последний раз уступив его Закари.
И на новом месте история повторилась. Начальник бесследно исчез на задании, а Зак переведен. Высшее руководство явно не желало видеть его в кресле главы отдела.
В одна тысяча семьсот сорок девятом году Мор был отправлен в Индию в составе группы жнецов для помощи местному департаменту, где в течении восьми лет успел поработать от Бенгальского Залива до Гималаев.
Из всего этого периода он до сих пор с замиранием сердца вспоминает Цейлон. Зеленые склоны, неописуемые краски природы и море, которое так его манило.
После битвы при Плесси получил приказ о переводе в Ливерпуль.
На новом месте было спокойно, куда спокойнее, чем в вечных походных условиях Индии.
Зак позволил себе расслабиться и хоть раз почувствовать себя счастливым, не смотря на постоянно терзающие его кошмарные воспоминания. Даже начал отношения с парнем из секретариата, слишком простым и скучным, но своей заурядностью помогающим ни о чем не думать.
Начальник отдела — Себастьян Вудворд, был человеком с причудами, но о сотрудниках заботился, как о собственных детях. Под его руководством Мор прослужил заместителем даже слишком долго для человека, которому никогда не дает спокойно вздохнуть судьба.
В начале девятнадцатого века некий чернокнижник отдал свою душу взамен на парочку ручных монстров, которые служили бы его фанатичным целям. Псих не придумал ничего лучше, чем выпустить своих питомцев погулять по городу, покормиться его жителями. Вудворд лично возглавил группу, которая их отлавливала,  не забыв прихватить с собой заместителя, чтобы не забыл за бумажками что такое настоящая работа. Закончилось все печально.
Начальник был пережеван одним таким существом, а Зак снова оказался не удел, готовясь к очередному переводу.
И все повторилось. Он получил назначение в Глазго, подписал бумаги о неразглашении и уже собирал чемоданы, но тут что-то пошло не так. Судьба решила подшутить над ним. Начальник отдела пропал, а Зак остался в Ливерпуле в той же должности.
Стоит ли говорить, что по отделу пошли шутки про то что «вечный заместитель» опять прошляпил высокое место. Ему же не хотелось видеть ехидную физиономию нового босса, до неприличия довольного собой, потому парень написал заявление, прося о переводе в Новый Орлеан, желая отправить подальше от Великобритании.
И в одна тысяча восемьсот тридцать девятом году он был на новом месте. Пусть Мор и потерял должность, но ничуть об этом не жалел.
В Новом Орлеане оказалось интересней, чем он предполагал. Один диспетчер, когда-то работавший с ним в Индии, не обманул, рассказывая о том месте, где он сейчас работает. Америка для Зака была похожа на родную ему страну, но одновременно была чем-то совершенно другим, здесь он чувствовал себя свободным, ведь не было обидного прозвища, славы неудачника и тянущихся кровавой дорожкой смертей за спиной. Можно было начать все с чистого листа.
Работа спорилась, начальство видело в нем перспективного кандидата на высокую должность и Мор уже поверил, что здесь все будет хорошо, как реальность ударила с присущей ей неожиданностью.
Какой-то лишившийся рассудка ликвидатор устроил резню в статистическом отделе. Разумеется, вовремя остановить его не успели. В результате погибло восемь жнецов и двадцать один были ранены. Руководство было распущено, а сотрудники переведены на новые места, подписав бумаги о неразглашении. портить репутацию отдела Нового Орлеана никому не хотелось.
Так Закари мор оказался в Дублине, в Великобритании от которой бежал, заняв должность заместителя, которая совсем недавно освободилась.
Уставший от новых мест и адаптации среди незнакомых лиц, парень совсем потерялся, бродя по коридорам мрачнее тучи, что было ему несвойственно. Как оказалась, сделать его частью коллектива было для начальника делом чести, потому тот безапелляционно заявил что теперь после смены Мор будет работать над налаживанием отношений с коллегами. Он этому был совсем не рад, но согласился, пусть и без особого энтузиазма.
Налаживание отношений проходило в пабах, где жнецы пили, пили и еще раз пили. Зак не понимал зачем, но отказываться от такого времяпрепровождения не стал, ведь можно было растягивать один стакан на весь вечер и просто с кем-нибудь говорить. Он и не заметил как стал среди работников отдела зачистки и ликвидации Дублина своим, а они начали вызывать у него симпатию. Улыбка снова вернулась на лицо Закари, а работать стало куда проще.
К его удивление приказ о назначении в Лондон он получил при живом начальнике и без серьезных происшествий.
Уже на месте, изучив все тонкости дела и поняв причины такого срочного перевода, он осознал, что решение было принято руководством неспроста. Найти новую кандидатуру на пост главы отдела было непросто, а отдавать ничего не мыслящему в этом деле жнецу пост никто не хотел.
В Лондоне Мор временно исполнял обязанности главы отдела, наводя порядок. Но поставили его туда не просто так, ведь, если верить всему что ему объяснили, парню предстояло присматривать за вероятно проблемным жнецом, если планам руководства ничего не помешает.

Наос явно не был лучшим местом, чтобы наблюдать за тем, что творилось за окнами церкви, что Ричард понял довольно быстро, даже немного расстроившись этому факту. Витражные окна не давали увидеть того буйства природы, которая решила сегодня накрыть ничего не подозревающий город. Яркие, будто живые, днем, стекла казались сплошной черной массой, которая вот-вот разлетится от очередного всполоха молнии, которая всего на несколько секунд давала увидеть цвет мозаики по которой стекали вниз капли, казавшиеся куда темнее.
Раскаты грома, шум ветра и грохот барабанящих по крыше капель вполне органично вплетались в ритмы музыки, сливаясь и становясь частью оригинальной мелодии. Ричард сделал бы звук еще громче, но отметка была на максимуме.
Услышав шаги, парень инстинктивно обернулся, вспомнив про единственного сегодняшнего прихожанина. Неожиданный гость обители господней стоял перед иконами, протягивая руки в свечам. Священник прекрасно понимал, что в таком виде не особо тепло, потому вновь вернулся к своему занятие скорее от отсутствия какого-либо действия, чем реального интереса.
- Будь крыша чуть более хлипкой, то ее давно бы унесло в неизвестном направлении, - подумал он, прислушиваясь к порывам ветра, которые становились лишь яростней. - Да поможет Господь этому городу пережить сегодняшний вечер без пострадавших. Будет ужасно, если кто-нибудь пострадает из-за оторванной вывески или еще чего потяжелее. Эх, придется добираться домой пешком. Не нужно было в одном лишь костюме идти утром — факт.
Ричард любил подобную погоду, потому что можно не созерцать толпы людей, которые ищут спасения, даже не веря в собственные слова, произнесенные здесь и обращенные к святым. Андерсон никогда не понимал зачем приходить в церковь, если тебе нечего в ней искать. Одни решаются прийти в эту обитель, желая побыстрее найти желаемое благо, обычно материальное, другие хотят исполнения своих мечтаний, которые оказываются на поверхность корыстными и просто глупыми. Лишь немногим церковь дарит покой и успокоение, но они действительно понимают зачем приходят и что ищут. Таких священник видел не часто.
И именно в подобный шторм можно понять, что любой человек предпочтет уютную и теплую квартиру, чем пойдет под ледяным дождем на службу. Ричард тоже бы предпочел остаться дома,но быть здесь — его работа.
Размышляя о чем-то своем, Андерсон не сразу понял, что обращали к нему, потому отреагировал только через несколько секунд. Повернувшись и поправив полы сутаны, которая была расстегнута до пояса для удобства, священник все-таки вытащил из уха второй наушник, чтобы слышать хотя бы то, что сам говорит.
- Подобную музыку я тоже люблю, но не то настроение, чтобы слушать возвышенное и помпезное, - ответил Ричард все с тем же спокойным выражением лица. -  Талант дан человеку Богом, а в какой форме он проявится — уже дело личности каждого. Потому любая музыка, создатель которой обладал этой искрой, достойна уважения и считается делом богоугодным. К тому же, я точно помню, что не подписывал никаких бумаг, которые запрещали бы мне слушать то, что пожелается. Прошу прощения, что рушу сложившийся образ.
Пожав плечами, Ричард все-таки, пересилив себя, улыбнулся устало. Он не очень любил это дело, особенно, когда человек ему не знаком. Зачем выражать эмоции в сторону того, кому абсолютно на них плевать? Разумеется, в этом нет смысла. Но в этом случае Андерсон посчитал улыбку уместной и даже нужной, иначе слова звучали бы как издевка.
Переведя взгляд на розу под потолком, священник откинулся на спинку лавочки, положив плеер рядом с собой.